Грустно это всё, товарищи, грустно.
И за Лермонтова грустно.
Год вот закончился, а я и не заметил. Чем дальше — тем больше неопределённого. Непонятно, что со мной дальше будет.
Честно говоря, я даже одного более менее устойчивого препложения состряпать не могу. Ну, это, наверно, потому, что к концу года фантазия истощается.
Устал, ага.
А я ещё я вспомнил, что я — Алоис. Строго говоря, я и не забывал, интуитивно так.